Интернат. Георгий Пряхин

Читала я повесть Георгия Пряхина «Интернат» и ловила себя на мысли, что меня словно перенесло в давние советские времена, так сильно стилистика текста повлияла на моё восприятие. А ещё мне вспоминалась классическая русская литература с вечным маревом тоски, глубинной, какой-то национальной грусти, повисших в воздухе вопросов, безысходностью вперемешку с надеждой, верой и печальной добротой.

Когда-то очень культовая советская повесть, ставшая лауреатом различных литературных премий, комментируемая Чингизом Айтматовым, переведённая на разные языки, сейчас, я думаю, не популярная. Никто уже не читает такие книги. На сайте LiveLibe, например, отмечено 10 прочтений вместе со мной. А жаль. Эта книга, в противоположность некоторым надрывным историям о детдомовцах, сиротах, написана, с одной стороны, реалистично, а с другой очень человечно, по-доброму, с пониманием и принятием такого неприятно факта жизни как сиротство.

Георгий Пряхин рассказывает нам о жизни мальчишек и девчонок послевоенного времени, кто ещё расхлёбывал отголоски войны, лишившись родителей буквально или имевших родителей, которые только числились в документах. Суровая государственная забота давала им кров, но дом у каждого из них был только в памяти, в душе.

Повествование идёт от имени Сергея Гусева, который оказался в интернате после смерти матери, а его младшие братья разошлись по родне. Автор, сам в прошлом воспитанник интерната, по сути говорит с нами голосом Сергея, причём мы видим историю глазами подростка, а слышим голос уже взрослого мудрого человека.  Интернат стал для Сергея пристанищем, но не домом, да и не может он быть таковым. Вот цитата из текста: «Городок настолько мал, что откуда бы ни въехал, каждый раз проезжаешь мимо обнесённого штакетником трёхэтажного кирпичного здания. С годами из ярко-красного оно становится тёмно-бурым, даже с лиловизной — медленный огонь времени потихоньку лижет и калит его. Такие же здания, с такими же заборами, в таких же местах — где-нибудь у въезда или выезда — стоят в сотнях городков России. Это школы-интернаты. Обычные школы тулятся поближе к домам, интернаты, как правило, на окраинах. В школах больше окон, стекла. В интернатах, построенных в основном в пору экономного классицизма, больше камня. Когда-то мы безоглядно гордились детскими домами и интернатами — они, казалось нам, свидетельствовали о росте и здоровье молодой страны. Сейчас мы как-то стесняемся их — как свидетелей неблагополучия». Да, стыдно как-то, что интернаты ещё существуют. Сергей очень часто, как и автор, возвращался в родные места, туда, где его дом.

В книге разнообразная вереница лиц, которые были с Сергеем временно или всю жизнь, те, кто дарил главному герою любовь, заботу и жизненные уроки. Автор аккуратно препарирует разные жизненные ситуации, не делает резких выводов, не выносит приговоры, а подталкивает читателя к размышлению, подвешивает открытые вопросы и незаконченные мысли. 

Большое место в повести и в жизни Сергея занимал Учитель. Именно так и называла его компания друзей. Учитель много испытал на войне, в плену, но он был большим, хоть и очень реальным грешным  человеком, его мудрости и любви хватило и на интернатских неказистых мальчишек, в которых он видел людей, с которым общался на равных, тот кто учил видеть себя в этом мире.

Дом — родинка родины, так говорит нам автор. Всё красивое разумно, всё разумное красиво. Простые, но засевшие в душе слова.